Как легко мы впадаем в иллюзии и мученичество. Иногда диву даешься и за собой это видишь. Думаешь, надо же, как это я из такого простого события умудрилась раздуть такой подвиг?!

Склонность преувеличивать свои беды, проблемы, подвиги лишает реальности. Как только личная беда становиться на сантиметр больше, на этот же сантиметр подрастает и уровень личного подвига, а значит я уже немножко больше молодец, я немножко больше чем все герой.

Когда падаешь самое противное это унижение собственной гордыни. Боль,  потери часто вторичны, а вот собственное унижение – я не смог, я не справился, я слабак, я хуже других, вот это самое больное. И мы стареемся это переложить на кого-то, спрятаться.

К сорока нет мужа – все мужики козлы, нет, не я уже увядающая инфантильная нимфа, а именно мужики! Конечно же, они! Ну, про баб та же история, если не нашлась та, которая в рот будет смотреть и млеть при каждой мысли  выпавшей из головы, то конечно они все стервы, однозначные стервы! И на одной ты в итоге женишься, и будешь отсиживаться по гаражам-рыбалкам и кто его знает, где еще, у всех свои «гаражи»! Была бы фантазия.

На работе проблемы – начальник дурак! Сто процентов дурак, ну разве с такой фамилией, читай что угодно — женой, мордой, происхождением,  можно быть нормальным. Однозначно дурак. Нет, не у меня самооценка, то выше крыши, то ниже плинтуса, не я в институте половину курса не помню, была ахлюбоф. Нет, это он дурак, точно. Это он не понимает, на что я способен или способна, он, не в состоянии меня оценить. Можно подумать он должен – ты сам себя оценить не можешь, а он должен.

Такой стереотипный путь просматривается во всем, виноват кто угодно, но не я, а я подвиг совершаю – терплю ее, его, шефа, тещу, мучаюсь, я же умней их и терплю. Ну, иногда разве что раз в неделю оболью их всех помоями вод пивцо, винцо или в соцсетях…

Не то что бы лично я намного лучше других, нет, пожалуй, такая же, не то что бы я умней… Но вот за последние годы я стала замечать как это непризнание себя настоящего, этот побег от себя в сопливо-розовые иллюзии о себе уродует жизнь. Жизнь, обычную простую нашу жизнь, ту в которой мы все не феечки на единорогах, а не тайные властелины вселенной, и без пяти минут большие бизнесмены, а обычные люди с бедами, чувствами, болью и радостью.

Преувеличенность всего и такое вот фоновое мученичество с родни мазохизму, это  какой-то эмоциональный садомазохизм вроде больно, но в тоже время в кайф. Он дает ощущение особенности, исключительности – «ну уж хоть страдаю я не так как все»! Ноги руки как у всех, жена дети как у всех, а страдания точно — особенно глубоки!

Чтобы решить проблемы нужно найти их корни, а корни, как правило, в нас же самих. И выдрать эти корни можно лишь изменив себя, убрав благодатную для их произрастания почву, но это самое трудное, самые большие силы нужны для того чтобы сказать себе правду, сказать себе кто я есть на самом деле. И только тогда будет ясно, что с этим все делать!

Ведь ни у феечек, ни у безпятиминутбиловгейтсов таких пошлых проблем не может быть! Вот ничего и не меняется. Жена остается стервой, мужики козлами, начальники уродами, жизнь унылым гавном.

Взрослая  женщина, требующая чтобы мы, вот прям, вот быстро нашли деньги на операцию в Германии для ее дочки, хотя уже лежит в одном из лучших центров в Москве говорит мне, манерно растягивая гласные:

— О-ой, ну у меня же почти медицинское образова-ание, я же понима-аю. Я только забыла, у нас на 80% процентов нет то ли шишка-авидной, то ли щита-авидной железы. А в Германии это гормонами лечат и можно вообще операцию сделать, да-а я читала. А потом, ну что у нас за вра-ачи, ничего объяснить толком не могут, на все наплевать, медицину разва-аровали. Если бы у меня были бабки, все бы суетились, а так нет денег вот мы и не нужны ни ка-аму. Лежим тут вообще одни на целом свете.

Ну и что я тут могу сделать? Что вообще можно сделать, если она почти врач, она целый первый курс зооветеринарной академии в Харькове закончила, она же знает, что если железы нет, конечно, то стоит уколоть гормоны, … Конечно, она одна на свете, бедняжка ну никому не нужна – мать к ней носится два раза в неделю из другого города, как-то справляясь со вторым внуком. Мы ездим два раза в неделю, то лекарства, то памперсы, то консультации. Подружки звонят по семь раз в день, родственники беспокоятся. Но все равно мало, бабок нет, видите ли, врачи плохие. А врачи лучшие, но просто подумаешь шишковидная-щитовидная, ой, ну не все ли равно.

И хочется кричать, кричать и плакать, потому что ну посмотрите на себя, а чего вы хотите – бабок?! Но с таким характером вы будете помыкать миром, и вытирать об него ноги, а он этого не терпит, вы будете не просто инфантильной дрянью, а дрянью имеющие большие возможности. Посмотрите на себя, так ли вы несчастны, и так ли хороши, чтобы все и всё вокруг вас крутилось и преклонялось перед вашим мученичеством.

Чтобы встать надо понять и принять, что ты упал! Да ты, да великий, да волшебный, да вот такой нереальноференчный, взял и упал, пошло, просто и банально, как все упал и лежишь.

Но если говорить что — нет, это я не облажался, это не я плашмя шандарахнулся на ровном месте по собственной дури, то так и останешься лежать. Ведь если не упал, то и вставать не надо. И от горизонта до горизонта будут асфальт, окурки, грязь, ноги бегущие мимо.

Меньше иллюзий, меньше подвига, не надо быль лучше всех, можно быть просто хорошим, не надо быть красивее всех, можно быть просто красивой, не надо быть богаче всех можно быть просто счастливым. Можно! Точно можно.

Вот такое сегодня накипело, потому что трудно помогать тем, кто не ищет помощи, а только внимания и бабок. Но даже солнце светит всем, а я что, я так, маленький, слабенький фонарик, который может направить тоненький лучик туда, где есть ребёнок у которого… Ну конечно я точно знаю, что щитовидная железа, а ни какая, ни шишковидная, у которого есть прекрасные шансы будущее и которому сейчас важно получить лечение и жить дальше. А мамаша эта, да шут с ней, не мне ее лечить, ее жизнь лечит и не справляется, а я уже куда лезу. Мне бы конечно хотелось, чтобы она отложила свой вечный айфон, перестала бы таскать дочку под мышкой со словами – ой, ну мне па-адругому тяжело-о-о. А может даже научилась бы говорить спасибо своей матери, которая вместо того чтобы выпороть дочурку-переростка как следует, тоже ноет и причитает:

— Как тяжело девоньке живется и первый муж алкаш, и второй наркоман, тут вот только было с третьим, наладилось, да внучка без конца болеет. Какому мужику это понравиться они же все козлы.

Я уж не говорю про спасибо мне или моим коллегам, в свое личное время таскающим в больницу памперсы, и прочие радости. Хотя и мы грешны, и нам хочется чувствовать, что мы работаем на износ не за зря, что наша работа нужна хоть кому-то.