Если честно, то мне так надоела эта тема, ровно потому что она все острее и острее. Расслоение какое-то у нас в головах. Мы разделяем или нас разделяют, не знаю, терпеть не могу конспирологию и любые перекосы в эту сторону.
Но тем не менее, припомню – «разделяй и властвуй».
Нас разделяют и властвуют нами наш инфантилизм, наш эгоизм и наш снобизм.
Попробую развернуть мысль, но это будет цыганочка с выходом, прям с долгим выходом.
За свои без пары дней 50 лет я встречала всего двух человек одаренных на грани гениальности, вероятно около 10 человек действительно талантливых, не так много я встречала людей действительно образованных. В целом, мы весьма средние, весьма посредственные. Обычные мы.
Но нас распирает быть исключительными, мы жаждем своей исключительности во всем, начиная с таланта, заканчивая болью. Да, не удивляйтесь, даже в страдании нам нужно быть великомучениками – ни у кого не болит так, как у меня, никого не тошнит так, как меня, никто, вообще никто в мире не страдает так, как я.
Именно на этом стоит мнение о том, что можно решать — кому помогать, а кому нет.
Кошки против собак, блондинки против брюнеток, все друг против друга и бесконечный поиск линии водораздела. Почему-то мы разделяем людей, а на самом деле мы все одинаковые, мы все из одной и той же плоти, уж вы мне поверьте.
Я видела пролежни на богатых попах, и на очень богатых попах, я видела пролежне на попах, которым нечего кушать, которые давно не вставали, и которые едва-едва выписались из больницы. Я видела пролежни на очень разных попах. Дорогие мои, и гной, и осложнения, и врачебные ошибки, и халатность, и попытки выкрутиться из этих ситуаций, не обходят никого, ни на каком уровне материального достатка.
Точно так же, как и честные, совестливые, очень профессиональные врачи лечат, не разбирая, и богатых, и бедных. Я знаю гнойного хирурга, у которого депутаты и бомжи, уж простите за это слово, могут лежать в одной палате. Мы видим разные истории.
Расскажу одну из них. Случилось это лет, я боюсь наврать, наверное, восемь или девять назад. К нам обратилась семья, в которой отец пострадал от инсульта. Тяжелые осложнения, больше года человек не мог стать на ноги. Он задыхался, буквально не мог поднять головы, у него были дичайшие головокружения при любой попытке сесть, вплоть до потери сознания, вялая речь. Состояние ухудшалось. Лечился он в очень дорогой клинике, просто вот в очень дорогой клинике. За лечение и реабилитацию было уплочено 25 миллионов рублей, и это только официально, только по чекам за время пребывания. Это не считая всяких дополнительных исследований, массажистов на дом и так далее.
И вот к нам обратилась его жена:
— Вообще не знаю, зачем я вам звоню, мне Наташа сказала — звони, Наташа — это наша домработница, ну уже теперь бывшая домработница… Вы простите меня пожалуйста…
История оказалась вот какой. У мужа после инсульта все вышеописанное, плюсом к тому у семьи закончились все доступные средства, они уже связались с риэлтором, чтобы продать дом и квартиру. Но я себе представила, сколько по времени будет продаваться квартира на Трифоновской, с двумя несовершеннолетними. И женщина представляла, что пока она продаст хоть что-то, муж может умереть. Все, что можно, уже продано.
Поскольку у меня муж перенёс два инсульта, я представляла, какая там может быть ошибка, что там не так. И мы организовали консультацию в большом, национальном, не буду говорить каком, центре, поговорили там с хирургами, они нам велели:
— Привозите завтра.
Вопрос решился очень быстро. Все оказалось не так страшно, как выглядело. После некорректной установки трахеостомы и из-за того, что человеку были созданы слишком комфортные условия у трахеи, разросся фиброз и образовался просто огромный клубок спаек. Мужчина не мог двигать головой, выпрямить шею и полноценно дышать, да собственно он и еле дышал.
Где-то через две недели мужчина уже вставал с кровати сам.
На этом мы и расстались. Не знаю, что там было дальше, эта семья сама разбиралась по суду с клиникой.
Такая вот история о том, как люди с огромными активами, фактически, остались без денег и без возможности сохранить мужа, отца и кормильца этой семьи.
Мы очень быстро забыли об этой истории, потому что это для нас не была какая-то трудозатрата, для нас это не было что-то невероятное, это стоило перевозки и оплаты срочный консультации специалиста.
Прошло время, мне кажется, лет шесть. У нас встал вопрос оплаты очень дорогого, срочного и спорного лечения, бывшего единственным шансом для молодой женщины. Едва мы написали нейтральный пост в соцсетях, со мной связался мужчина и оплатил полностью все лечение. И я только спустя время поняла, что это был тот самый мужчина, о котором писала выше. Муж этой женщины, когда рассказывал о заключительном этапе лечения, сказал, что этот самый благотворитель рассказал ему, почему помогает в такой спорной ситуации, а потому что сам был в такой, когда денег вроде полно, а на самом деле нет.
А я и не сопоставила. Но человек оказался совершенно потрясающим и благодарным, тихо, не высвечивая свое благородство, помог.
Вот такая вот история, ребят, такая вот история. Когда мы рассуждаем о том, надо помогать или не надо, я предлагаю просто задуматься о том, с какой скоростью гной растекается. Из 10 тысяч подписчиков в моем личном аккаунте больше пяти тысяч обращались ко мне в той или иной ситуации. И лично, и как к руководителю Метелицы.
А самое последнее обращение из ВК — у мамы жуткие пролежни, адские пролежни. Я не могу их выложить в соцсети, я не могу рассказать об этой ситуации, потому что я знаю, что как только я озвучу, кому мы помогаем, на человека обрушится хейт. А человек и сам наш хейтер, один самых ранних и преданных хейтеров. Искренне веривший, что пролежни бывают только у каких-то маргиналов, что мужики справляются сами и т.д. А мы это проходили, мы проходили эту историю, когда в комментариях пишут — да как же так, в наше время, в Москве, вы могли довести человека до такого состояния? Да кто вы после этого, вам на мать наплевать. И никто не вникает, что такие пролежни образовались в реанимации. Мы знаем, как это больно.
Даже в самой хорошей больнице – 45 минут и пролежень. И да, с этим ничего не поделать, за это лето мы вывезли трёх бабушек из очень состоятельных семей. Слава Богу, люди оплачивали расходы сами, тем не менее — координация и всё остальное легло на нас. А я даже не могу калькулировать, сколько стоит моя работа. Я просто говорю — вот есть расчётный счёт, сколько захотите, столько пожертвуйте, и я не знаю, как поступать в этой ситуации по-другому.
К чему я это все? А сама не знаю. Я неделю пишу этот текст и он кажется мне несвязным. Мысль была простая, как топор – делай добро повсюду, где ты проходишь, спустя некоторое время это добро вернётся к тебе. Да и она не моя, а Екклесиаста.