История Александра из Волгограда очень задела всех, кто ее прочитал. И я получила большое количество личных писем с возмущениями общей ситуацией и действиями, вернее бездействием медиков, которые его лечили. И много раз повторилась рекомендация: взять и написать фамилии врачей в социальных сетях, «чтобы люди знали!», ну, и так далее…

Мы так не делаем никогда, и пока меня не выгонят из «Метелицы» – не будем.
Была у меня одна история, которая раз и навсегда поставила в моих суждениях точку. У моей свекрови в желчном пузыре сто лет тому назад образовались камни. Она патологически боится больниц. И дважды уходила перед операцией под расписку. Откуда-то у нее засела мысль, что она не переживет операцию и все.

Но тут приперло. За сто лет камни выросли до размера небольшого мешка с цементом, и от желчного остался, собственно, камень. В итоге мы уговорили свекровь и получили направление в военный госпиталь.
Как все «умные» люди, мы тут же полезли гуглить хирурга, которого к ней приставили… А там, мама дорогая, что творится в обсуждении! От «тварь» до «фашист и мясник». Да еще фамилия у доктора кавказская, и по этому поводу народ тоже не скупился и орал, что, мол, «накупят дипломов». Но ситуация к этому моменту уже была горящей и угрожала жизни, и оставалось только в ужасе молиться.

В итоге, утром свекровь увозят в операционную. Мы ждем. Через три часа робко звоним в отделение:
– В операционной, все ровно, не переживайте. Если бы что-то случилось, мы бы знали.
Но мы накануне обчитались жути про доктора и в общем переживали до трясучки. Еще через 30 минут мы решили снова позвонить в отделение. Но не успели, звонок на мобильный с номера свекрови, и душа рванула в пампасы, не задерживаясь в пятках.
Мы оба побелели глядя на номер. Муж снял трубку.
– Андрюша, ну вы что там себе думаете, я тут лежу голая в палате, воды нет, еды нет.
Мы на третьей космической полетели в госпиталь.

Свекровь немного поругивалась на нас после наркоза, была вполне бодра. А ей на тот момент было 75. Я стала разбирать ночные рубашки, халаты и помогать ей одеться. И, увидев ее бок, выпала в осадок – лапароскопия! Как?! При том, что у нее был огромный, в 12 сантиметров, окаменевший желчный, и изначально нам сказали, что операция полостная и, судя по внутренним спайкам, тяжелая.
Пришел молодой ординатор и принес лоток:
– Вот ваш камушек.
– Фигасе!!! – Мы вскрикнули в один голос.
– Да, мы тут все в шоке. Так что у вас сегодня будет много гостей, все будут приходить посмотреть на него, – закончил парень, оставив сувенир на тумбочке в лотке, прикрытый салфеткой.

Заглянул уже пожилой доктор,
– Родственники? Зайдите ко мне, кабинет в конце коридора, закончите все и зайдите, – он посмотрел на лоток с камнем и остановил взгляд на иконе свт. Луки, стоявшей позади. – Понятно, – кивнул он сам себе и быстро ушел.

Переварив информацию, мы с супругом пошли к тому самому хирургу.
– Добрый день, мы родственники Самары.
– Проходите.
И дальше доктор нам подробно рассказал об операции, о том, что они вошли в полость посмотреть спайки и перепроверить расположение, чтобы более точно сделать разрез. А дальше доктор сказал, что он аккуратно попробовал, и у него получилось вытащить этого монстра. Он сам не знает, как это вообще получилось, почему вдруг решил рискнуть, почему вообще такая мысль пришла в голову, хотя он думал о том, что полостная операция для свекрови в ее возрасте и с теми проблемами, которые есть помимо желчного, конечно, тяжела…Но что 12-ти сантиметровую сардельку можно вытащить целой через прокол, он и сам удивлен.
А потом он посмотрел на книжный шкаф, где за стеклянной дверцей стояла икона свт. Луки.
– Да, наверное, без помощи святителя не обошлось, – улыбнулся доктор видя мой взгляд.

Мы еще поговорили, о питании и других рекомендациях и попрощались с доктором. Он остался сидеть за своим рабочим столом, заваленный картами пациентов, стопками документов и книгами, среди которых лежали «Очерки гнойной хирургии» (главный труд профессора хирургии В. Ф. Войно-Ясенецкого, архиепископа Луки).
Свекровь через три дня была дома. В каждый наш приезд персонал нам рассказывал о том, какой крутой у них заведующий отделением, какой он гений, какие творит чудеса; к нему все стараются попасть, и как нам дико повезло, что мы смогли пробиться к нему.

А мы не пробивались и очень боялись его. И нам было как-то неудобно за это.
Уже потом он еще раз оперировал свекровь, и она шла к нему спокойно, как к старому знакомому. А мы узнали, что он академик, с совершенно уникальным опытом и научными работами, что у него и правда золотые руки, а все, что мы прочитали в интернете – обида и травля со стороны одной из пациенток, которой он в свое время делал операцию на желчном пузыре и отказал удалить заодно и нижний сальник на животе, сказав, что он не пластический хирург и тут вообще-то военный госпиталь. Женщина посчитала, что он с нее хочет денег, попыталась дать конвертик, была отправлена восвояси и решила, что дала мало. В общем, дама обозлилась, так как у нее в голове уже был план, как она выходит из госпиталя без желчного пузыря и толстого пуза, а тут, видишь ли, госпиталь у него военный.

Я спросила ординатора, который выписывал свекровь:
– А почему доктор или руководство госпиталя не подаст как минимум в суд? Она пишет жуткие вещи в сети!
– Вы бы знали, какие кляузы она пишет в Минобороны и Минздрав. Там вообще зачитаешься: и убийца, и отказал в медицинской помощи, и оскорблял… И это уже года полтора длится. Мы вообще все говорили доктору: если что, мы – свидетели, но он махнул на нас рукой и ругнулся: «У вас что, работы нет, идите делом займитесь!» — и пресек все эти разговоры. И она понеслась строчить жалобы и скандалить в интернете. Это было, когда едва-едва появились форумы и отзывы на сайтах, и это все было сложно отследить и понять, что с этим делать.

Но у меня уже был опыт взаимодействия по таким вопросам, потому что мы столкнулись с тем что несколько женщин гастролировало по стране и выдавало себя за «Метелицу», прямо с объявлениями на форумах и приглашением на встречу в Ярославле, Сыктывкаре, с недорогими билетами. (ага, было такое!)
В общем, с тех пор я стала обращать пристальное внимание на такие вещи и собирать похожие истории. Среди них есть много тех, которые очень плохо закончились. Например, как не повезли бабушку в Пензу, выбрав Москву, не довезли… Но «пензенские коновалы бы ее точно зарезали»… Как мальчика с панарицием (острое гнойное воспаление тканей пальцев верхних и, реже, нижних конечностей) лечили по интернету и выхватили сепсис, потому что «у нас в поликлинике одни дебилы». Как гангрена довела до самоампутации члена у молодого мужчины, потому что «ой, много они там знают, сидят пробки одни, бабки вымогают».

Рассказывая наши истории, я не называю врачей, допустивших проблемы. Во-первых, потому что наши случаи очень сложные и тяжелые. Во-вторых, потому что именно ДТП и остальные характерные для нашей работы травмы часто происходят очень далеко от мест, где реально есть возможность сделать быструю и качественную операцию, а, соответственно, тут сложно говорить о чьей-то вине. В-третьих, ошибаются и боятся все, тут цена очень высока, очень, но и врач платит немалую цену, когда теряет пациента.

И последнее, я БОЮСЬ, что кто-то, прочитав, что врач Пупкин из Энской ЦРБ наделал такое, вместо Энска сразу побежит куда-то еще. Конкретные люди, которые прочитают то, что я пишу, и сделают вывод, что все пропало, не понимая, как вышло, что врач Пупкин это все натворил, и он ли натворил…

Иногда мы докапываемся до реальных причин через недели, а иногда месяцы. Поэтому – нет, не буду называть, есть структуры и законные способы воздействия. А подобного рода обличение в сети, приводит к тому что мы сами донельзя унизили профессию врача, того, кто спасает наши с вами жизни. Впрочем, как и педагоги у нас превратились в персонал, и все нам вокруг должны сервис и уважение. Но в моем понимании начинать нужно с себя. Если дома на кухне мы говорим «училка», «эти дебилы», «коновалы»… начинать нужно с себя.

Пару месяцев назад я вытаскивала из депрессии прекрасного человека и замечательного педагога, основным лейтмотивом жуткого уныния было то, что личная жизнь не особо сложилась, человек весь в профессии, в работе, она живет своим делом, но постоянно получает порицание от родителей, родственников, даже самые близкие умудряются ткнуть носом: «ну ты же просто училка, что ты понимаешь». Давайте начинать с себя и помнить, что на врачах лежит тяжелейшая ответственность, и они живут в той же реальности, что и мы. Мы зовем наших подопечных по имени-отчеству, несмотря на возраст, потому что уважение – это самый главный инструмент реабилитации, как, впрочем, и всего остального.