Новая колонка Светланы Самара — о мошенниках в НКО и не только. С какими запросами обращаются к нам люди, чтобы получить деньги и благополучно исчезнуть вместе с ними, как защитить себя от мошенников в повседневной жизни и какие реальные последствия могут быть от их действий — читайте далее.
В сложные времена мы сталкиваемся с мошенниками чаще, чем в более спокойные. Я не могу точно сказать, насколько это статистически верно, но мне кажется, что в периоды нестабильности мы острее воспринимаем и болезненнее переживаем любые потери. Когда у нас стабильный бюджет и хорошая жизнь, мы можем спокойнее к ним относиться, но когда мы испытываем трудности, любая потеря может стать невыносимой.
Как и всех нас, нас регулярно пытаются обмануть, выманивая деньги. Мы сталкиваемся с самыми разными ситуациями: от инвалидов, которые на самом деле оказываются взрослыми мужчинами, желающими купить новый автомобиль, до сирот, которым не на что похоронить маму. Вы даже не представляете, какие только обращения мы не получаем.
К счастью, в наше время всё легко проверить. В любую социальную службу или медицинскую экспертизу можно позвонить или отправить запрос.
Мне неоднократно звонили и рассказывали, что детям нечего есть, но когда я прошу продиктовать адрес, чтобы заказать продукты, в трубку летит поток мата, и звонок прерывается.
Один из системных мошенников рассказывал мне, что его жену сбила машина, и она находится в реанимации в Санкт-Петербурге, а он ночует на вокзале. Когда я уже была готова отдать все свои личные деньги, чтобы помочь, в разговоре начали появляться нестыковки в лекарствах и диагнозах. Я решила не переводить деньги, а предложила поехать к моим знакомым, чтобы он мог переночевать, помыться и выспаться, а дальше мы бы разобрались. В ответ я услышала оскорбления и обвинения в том, что я не понимаю, о чём говорю.
Прошло немного времени, наверное, месяц. И вот мне звонит тот же парень, но уже с другой историей — о том, что дом сгорел, ребёнок погиб в пожаре, жена снова в больнице, и жить опять не на что и негде.
В этот раз я была очень расстроена. Такие подробности могли бы любого заставить заволноваться. Но я быстро печатаю, и пока мне рассказывали о пожаре, я успела проверить сводки за тот день. Ни пожаров, ни погибших не было. Мы же понимаем, что пожар в Орловской области, в котором погиб трёхлетний ребёнок, в течение пары часов появится в сводках и новостях. Такое событие не пройдёт бесследно.
Я сказала, что переведу ему деньги, но для начала минут через 20 свяжусь с пожарной службой Ливенского района, и если они подтвердят факт пожара, я готова помочь.
В ответ я снова услышала оскорбления. Удивительно, но даже после того, как я отказалась от перевода денег, мне продолжали говорить неприятные вещи.
Привычка всё перепроверять, умение быстро печатать и работать с информацией, выработались у меня годами. Но что говорить о бабушках и впечатлительных женщинах, чья работа не связана с интернетом и аналитикой? Иногда они могут поверить в то, во что им рассказывают. И я тоже поверила в одну историю.
Мне позвонила молодая женщина и рассказала, что её маму зовут Наталья, и она очень любила нашу организацию. Она много помогала нам, переводила деньги с каждой зарплаты. Она прислала мне скрины нескольких переводов на Вотсап. Постепенно мы перешли к тому, зачем она звонит.
Девушка рассказала, что её мама умерла, она одна с ребёнком, муж ушёл, и ей нужно выйти на работу. Но сейчас ребёнка кормить нечем, и она ищет работу, потому что Екатеринбург — большой город.
Поскольку Екатеринбург — один из моих любимых городов, я спросила:
— Ой, а где вы живёте в Екатеринбурге?
— В центре, у нас старый дом, на Вайнера.
Я насторожилась, потому что много гуляла по Вайнера — это пешеходная улица в центре города, где все старые дома уже не жилые. В них находятся офисы, банки и рестораны, а жилые дома — новые. Но я подумала, что, возможно, ошибаюсь, ведь невозможно помнить всё. Однако звоночек прозвенел.
Я сказала, что переведу ей деньги, попросила прислать карту и написать адрес, чтобы завтра заказать продукты. Мне сразу же прислали карту и адрес: Вайнера 13, квартира 4. Это было идеальное попадание пальцем в небо. В Екатеринбурге на Вайнера 13 находится хорошая гостиница «Авиатор», в которой мы с Леной Шерышовой ждали операцию.
Я не стала ничего выяснять, мне было противно и больно. Я вспомнила, кто такая Наталья, и заблокировала номер.
Девушка мастерски пролистала мои соцсети, внимательно изучила комментарии. В комментариях у меня действительно были диалоги с Натальей из Екатеринбурга, и она действительно несколько месяцев назад умерла от рака. У неё была поздно диагностированная агрессивная форма рака.
Не знаю, что тут сказать. Но Наталья не была ни нашей благотворительницей, ни подопечной. Она была человеком, который проиграл борьбу с онкологией. И она это понимала, это было болезненно и мерзко.
Мне много раз писали, присылая скрины, якобы переводов нам на счёт. Но это так легко рисуется в фотошопе. Потом я увидела, что номер телефона на скрине был мой, а вот последние цифры карты — нет. Но изначально я не обратила на это внимание и чуть не попалась. Если бы не Вайнера 13, именно 13, я бы перевела деньги и думала, что помогаю человеку.
Мы не ведём статистику, но примерно два раза в неделю мне поступают звонки с просьбами о пожертвованиях на личные карты. Некоторые люди утверждают, что их депортировали из Южной Кореи с детьми, и сейчас они находятся в аэропорту Шереметьево без денег и возможности улететь в Санкт-Петербург. Они просят прислать копии документов, чтобы я могла купить билеты. Однако эта идея почему-то не вызывает у меня энтузиазма.
Другие люди утверждают, что договорились с реабилитационным центром о том, что оплатят половину стоимости курса, но просят перевести деньги на карту директору. За эти годы я сталкивалась с самыми разными ситуациями.
Ещё больше меня удивляют звонки из прокуратуры, следственного комитета и уголовного розыска. Я всегда готова встать и приехать по повестке, потому что в жизни всякое случается. Мы с коллегами стараемся не судить о людях и тем более не осуждать их. Мы помогаем тем, кто оказался в полной безвыходности, независимо от их политических или религиозных убеждений. Поэтому я не очень боюсь таких звонков.
Однажды мне позвонили так убедительно, что я записала должность и звание звонившего, а затем поискала информацию о сотруднике МВД в интернете. Я решила перезвонить по номеру с сайта, хотя была суббота и я думала, что ответит дежурный. Но дежурный ответил не просто так: он сказал, что Марина Николаевна, с которой я хотела поговорить, сегодня на работе и он попробует соединить нас. И действительно, Марина Николаевна оказалась майором из того же УВД, занимающимся экономическими преступлениями. Мошенники попались на том, что не знали разницу между следователем и дознавателем. Мне быстро стало понятно, что они пытаются узнать мой пин-код от карты и доступ к Госуслугам, чтобы завтра я проснулась, обвешанная кредитами, как новогодняя ёлка.
Сегодня никто не звонил, видимо, мошенники тоже отдыхают в субботу. А вчера мне позвонили из «Россетей», и я очень обрадовалась. Мы сейчас увеличиваем мощности, и у нас в «Россетях» лежит заявка, для уточнения статуса которой нужен доступ к Госуслугам.
Из свежих событий — потерянные полтора года, и опять нужен код из SMS, чтобы записать меня в единственное на следующей неделе окно в Пенсионном фонде на Южнопортовой. Но у меня есть рабочий и личный телефон, и я понимаю, с кем говорю, потому что личный телефон не афиширую. Если СМС приходит на рабочий, то остаётся только поржать и заблокировать ещё один номер, ведь его точно взяли в соцсетях.
Мой рабочий номер привязан ко всем медкартам моих подопечных, которые оперировались или сейчас лежат в больницах, как телефон контактного лица. Когда мне звонят и обращаются, например, Елена Сергеевна, я сразу понимаю, что мошенники украли базу данных из какой-то больницы.
Я не хвастаюсь тем, что могу распознать любого мошенника на подлёте, но я действительно умею это делать. Однако иногда мне тоже попадало, и неслабо. Но это уже другая история.
Мошенничество не считается тяжким преступлением, если это не особо крупное мошенничество. Но я часто думаю о том, что если бы у меня была команда дорогих и опытных юристов, я бы собрала все случаи, когда мошенничество приводило к трагедиям.
«…Осознание обмана наступило слишком поздно. После обращения в полицию охваченная отчаянием Наталья совершила самоубийство, выбросившись с девятого этажа. От неё осталась предсмертная записка и несовершеннолетняя дочь».
«…Так, по его словам, в ноябре 2022 года пенсионерка отдала мошенникам порядка 200 тыс. рублей. Так она пыталась помочь своему родственнику, который на самом деле ни в какое ДТП не попадал. От глубоких переживаний 10 января текущего года пожилая женщина покончила жизнь самоубийством, — сообщил сотрудник пресс-службы ГУВД».
Жертвы мошенников, доведённые до суицида, далеко не всегда бабушки-одуванчики. Летом этого года покончила с собой 50-летняя женщина, бывшая судья, то есть человек с крепкими нервами и с юридическим образованием. Поймают ли мошенников, которые становятся убийцами, смогут ли привязать самоубийство после и доказать, что это самоубийство в следствии? Маловероятно, увы.
В России ежегодно протоколируется не одна тысяча случаев мошенничества, которые привели к трагическим последствиям.
В общем, я заканчиваю свои рассуждения ссылками на хорошие тексты о том, как не стать жертвой мошенников, и прошу вас: пишите в комментариях о том, как защитить себя и своих близких. Прилагайте ссылки, если вы читали какие-то стоящие и полезные материалы об этом.
https://dzen.ru/a/ZQoMzBuHzVMwXOft
https://63.мвд.рф/citizens/society/Pamjatki/мошенники/как-не-стать-жертвой-телефонного-мошенни
https://www.kp.ru/expert/elektronika/moshennichestvo-po-telefonu/