Елене Далиной, сотруднице пиар-службы Метелицы, успешно пересадили почку. Эта пересадка была в рамках так называемого “трупного донорства”, то есть ее пересадили Лене от умершего человека. Мы поговорили с ней о том, каково жить, зная, что в тебе находится орган умершего; как к трупному донорству относятся другие люди, которые ждут почку; а также – как обстоят дела с трупной пересадкой в других странах

Беседу вела Алена Бражникова-Агаджикова

Ты живешь более полноценной жизнью благодаря человеку, который умер. Что ты чувствуешь на этот счет?

Живу ли я более полноценной жизнью… пока мне сложно сказать, так ли это, я еще за два месяца с новой почкой не успела это осознать. Хочется верить, что это будет так.

Что же до моих чувств по поводу донора, почку которого мне пересадили, отношусь к этому как медик: гибель одного помогла другому. Скорее всего, будь я здорова, а кому-то из близких потребовалась бы пересадка почки, я бы пошла на родственное донорство. Если бы можно было указать, что я не против, чтобы мои органы пересадили тем, кому это нужно, после моей смерти, наверное, я бы указала. Только это все — сослагательное наклонение. Я даже донором крови быть не могу, так как у меня — хронические заболевания.

Еще могу рассказать, что по этому поводу сказал пациент, которому пересадили вторую почку от того же донора. Мы с ним встретились в коридоре отделения, и он сказал: «Подумайте: незадолго до того, как нам с вами позвонили и пригласили на пересадку – такая волнительная и радостная новость! – ведь был и другой звонок – родственникам нашего донора сообщили грустную весть о том, что их близкий умер. Это очень грустно. Но нам с вами это дает шанс на хорошую жизнь. И надо постараться по максимуму и за того парня. Если бы мои почки после смерти могли кому-то пересадить, я был бы не против». И тут я с ним согласна.

Ты говоришь, что относишься к этому как медик — а так было всегда? 

Никогда не относилась иначе, не было морального диссонанса. Я бы скорее отказалась, если бы кто-то из близких предложил мне родственную пересадку, потому что считаю, что это перебор. Я попала на диализ по своей вине – плохие сахара привели к диабетической нефропатии, это не было неожиданностью или несчастным случаем, и мне бы не хотелось, чтобы мои близкие жертвовали своими почками ради человека, который сам довел себя до осложнений. Если бы ХПН (хроническая почечная недостаточность) развилась не по моей вине, тогда, возможно, я бы иначе отнеслась к такому предложению. Что же касается трупной пересадки – так это называется – то здесь для меня важны были только факты. Как квота на высокотехнологичную медпомощь: пришла подходящая почка – мне выдали квоту, надо делать дело. А еще порой надо отпустить все эти мысли о “достоин или недостоин”, а просто дать возможность всему случиться как есть. Дальше будет видно.

Расскажи тогда о том, как ты относишься к тем, для кого трупное донорство морально сложное — раздражают? Или как?

Я не могу знать мотивы других людей: у всех разный опыт и разное отношение, это право каждого как-то по-своему относиться к трупной пересадке. Если они не пытаются навязать мне свое мнение — меня ничего не раздражает. Мне важно, чтобы при этом у меня, ну, и у всех, просто все стало хорошо работать и поменьше осложнений. Но если человек убивается по погибшему донору, но при этом приходит и делает пересадку, то возникает вопрос – зачем он с таким мнением  пересадил почку и нет ли тут какого-то лукавства?

Тебе хотелось бы сказать спасибо этому парню, допустим, после смерти? Ты веришь в загробную жизнь?

Я верю в Царствие Небесное, и в первую очередь у меня была мысль о благодарности Богу за то, что так вот получилось. Меня до этого раза уже дважды вызывали на пересадку, но так складывалось, что я не пошла на операцию. Первый раз был еще до ковида – он сильно бьет по сосудам и неизвестно, как бы среагировала та почка.

Про донора я тоже думала первые недели после пересадки, больше о том, что с ним случилось, я знаю, что это был довольно молодой парень. Так или иначе «все, что ни делается – к лучшему», такая для меня когда-то страшная фраза была. Все, что со мной случилось в последние годы, учит меня посмотреть на ее смысл с немного большим принятием.

Также знаю одну пациентку, которая очень хотела знать имя своего донора (у нее была донор женщина), чтобы помолиться о ней в храме и подать записку (тогда бы надо было и ее вероисповедание заодно как-то узнавать…) Для меня это слишком, считаю, чем меньше знаешь о доноре, тем меньше вопросов. Можно мысленно конечно поблагодарить человека, но, мне кажется, лучшим будет просто жить дальше так, чтобы не стыдно. Собственно, почка  –  для того, чтобы жить – разве нет?

В разных странах разное отношение к трупному донорству. Например, в Казахстане, где я пожила какое-то время, оно разрешено, но в год пересаживается не более пары десятков трупных органов. Родственники не дают свое согласие. В основном — по религиозным соображениям, но имамы проводят работу и говорят людям, что это не запрещено. Любопытно, что на местных «госуслугах» есть такая кнопочка — «я согласен, что в случае моей смерти, мои органы отдадут нуждающимся», ну, грубо говоря. И тем не менее, эта кнопка не означает юридическое «да». Все равно все решают родственники. А эта кнопочка сделана, чтобы им было легче решиться на «да» — вот, мол, близкий согласился при жизни. Как ты относишься к такой ситуации? И как дела с трупным донорством в России? Как много пересаживают? Как народ относится?

Я бы хотела такую кнопку на наших госуслугах! И о последнем волеизъявлении в целом, чтобы была база, в которой можно оставить инструкции на случай комы или смерти. Довериться решению родственников – тоже не очень комфортно: люди на эмоциях могут наделать дел. Мне кажется, у нас так табуирована тема смерти до сих пор, что еще не скоро будет выработана адекватная схема действий и в плане отказа от реанимации, и в плане принятия решения, отключать от аппарата ИВЛ или нет. Я знаю всего двух-трех человек, которым я бы доверила решать такое обо мне.

В целом же у нас по закону «О трансплантации органов и (или) тканей человека», в который были год назад внесены изменения, существует презумпция согласия при посмертном донорстве. Это значит, что если при жизни человек не написал отказ от донорства, считается, что он не имеет принципиальных возражений. Презумпция согласия распространяется на совершеннолетних и дееспособных. На детей — нет.

Из отчета Сергея Владимировича Готье, директора центра трансплантологии имени Шумакова (этот отчет есть в открытом доступе)  я узнала, что в 2019 году в России было сделано 1473 пересадки почки – это общее число и родственных, и трупных. В мире на данный момент до 100 000 пересадок в год . Это достаточно много, но далеко не все из тех, кто хочет и должен получить новый орган, может его дождаться.

Что касается отношения… честно, у меня очень маленькая выборка, чтобы говорить об этом как-то глобально. На тех форумах по ХПН, которые я читаю, пишут люди, которым требуется новый орган. Конечно, у них единое мнение: трупное донорство — 

это шанс для них уйти с диализа и от его поздних осложнений, это более высокое качество жизни. Поскольку я интересуюсь вопросами веры, периодически мне встречаются статьи о мнении православной церкви о донорстве органов. Могу сказать, что официально заявленное отношение в целом положительное, насколько я смогла понять.

Расскажи о том, что твои знакомые говорили тебе о трупном донорстве — от отношения тех, кто также как и ты ждет (ждал) почку, до тех, кто задавал наверняка тебе глупые, наподобие этих, вопросы.

Тут нет глупых вопросов. То, что очевидно и кажется простым для человека, который ждет пересадку, будет информацией из параллельной вселенной для тех, кто, по счастью, никогда с этим не сталкивался – и это прекрасно. Так, например, многие считают, что при пересадке одну и своих почек удаляют, а на ее место подсаживают донорскую. Однако это не так: донорская почка подсаживается в брюшную полость в районе выпирающих косточек таза (это я сейчас очень примерно говорю, просто обозначаю локацию) – так гораздо проще ее пересадить и в дальнейшем, например, брать пункцию.

Так вышло, что мои знакомые про трупное донорство со мной почти не говорили никогда. Коллеги по диализу скорее будут говорить про аргументы за и против диализа или пересадки, а откуда эта почка — не так важно. Важнее, какая потом будет иммуносупрессия – мощный блок лекарств, которые не дают начаться отторжению органа. Близкие, которые вникали в эту тему, скорее спрашивали – нет ли у меня возможности родственной пересадки, или спрашивали про неродственную прижизненную пересадку (в России нельзя пересадить почку от живого человека, который не кровный родственник, но есть страны, где есть анонимное донорство и даже, вроде бы, где муж и жена могут быть донорами друг для друга).

В целом, мне кажется, люди мало задумываются на такие темы, для них это так же нереально, как полет в космос для большинства населения Земли. К слову, пока я лежала три недели после своей пересадки, почти каждый день поступал один или два пациента. Здесь это рутина. А один раз пересаживали двух пациенткам почки, одному – печень, а четвертому — сердце.И если без работающей почки можно жить, то я думаю, вряд ли люди, которые стоят в очереди на сердце или легкие будут категорически против пересадки органов умершего человека.