В своей новой колонке Светлана Самара рассказывает о безумной, но реальной истории из медицинской практики, и о том, какие у подобных ситуаций могут быть последствия.
Рассказала коллегам анекдотическую историю из собственной практики, еще в студенчестве. Прям история именно из практики. Практику по травме мы проходили естественно в травмпункте, в ранее Безбожном, а ныне Протопоповском переулке, в шаге от метро проспект Мира, не знаю цел ли он, было это 33 года назад.
Конечно, как третьекурсники, мы уже знали все байки и пугалки про идиотские бытовые травмы. И за первую неделю мы уже перестали удивляться тому, что люди умудряются в себя запихивать, и даже уже перестали удивляться размерам впихуемого. Ну и истории про лампочку не только слышали, но и один раз видели своими глазами подростков, поспоривших на эту тему. Но вот второй раз история про лампочку была эпичной.
Дежурили мы с подругой сутки. С нами дежурил весьма резкий и суровый врач травматолог Григорий Георгиевич. Каждый раз, когда его будили по срочному ночью и коверкали его имя отчество, он смотрел на нас как на отсталых мокриц. Мы его побаивались.
И вот дежурим мы себе спокойно, ни штормов, ни ураганов, ни гололеда, благодать, до полуночи чистый кайф, а не дежурство, разгадали все кроссворды, перечитали все передовицы, переписали все курсовые. И вот, как карета в тыкву, в полночь наше дежурство превратилось в шапито – открывается дверь и входит весьма прилично одетый мужик, прикрывая лицо кепкой.
Мы, естественно – добрый вечер, что случилось…
Мужик выглядывает из-за кепки и молчит. И мы молчим и ждем. Он опускает кепарь – изо рта цоколь торчит. Ну, мы с подругой вздохнули тяжело так и громко. У мужика в глазах мелькнул ужас.
— О, не переживайте сейчас все решим, это не самое страшное, чуточку поболит и все. Лампу вынем, это просто. Я вот думаю, как травматолога сейчас будить… – сказала моя коллега.
— Ну ты думаешь, ты и буди – пошутила я.
И мы переглянулись и пошли вместе. Георгич сурово зыркнул на нас одним глазом, и, по-моему, не открывая второй, пошел в смотровую.
— Ага, юморист. Ну сейчас, садитесь, смотрите, не бойтесь, — щелк, тихий писк, — нате вашу лампочку и больше так не делайте. Девочки, оформите и отпустите.
Мы помазали, оформили и отпустили. Мужик был не сильно разговорчивый и очень стеснялся собственной глупости, только коротко сказал, что был на каком-то банкете на ВДНХ и там поспорил с кем-то, ну и был наказан за то, что завелся слегка выпив.
Проходит полчаса. Открывается дверь, засовывается голова этого же мужика, без лампочки во рту.
— Можно?
— Да, что случилось, что-то болит? – мы подумали, что травам в полости рта или челюстной сустав.
— Не, это…мужик распахнул дверь, а за ним стоит второй, с лампочкой во рту.
— Да ладно! – мы с подругой прям осели.
Ну что, процедура понятная, пошли будить Георгича. Георгич тяжело вздохнул и пошел в смотровую.
— Ё…мать, да быть не может. А еще говорят, что снаряд не попадает в одну воронку дважды.
— Ну снаряд может и нет, а вот лампочка да, – пошутила коллега.
— Юмористы, итить…
— Понимаете, я пока такси поймал, мне-ж это, в гостиницу, я в командировке. А лампочку выкинуть некуда, думал, приеду и выкину, ну а таксист спросил – чего с лампой, темно? Шутник. Ну я рассказал, а он моментально сунул ее в рот…
Георгич выдал непередаваемую комбинацию из тюркско-латинского словаря и вынул лампочку.
— Идите отсюда, чтобы я вас не видел. Девки – оформите и выгоните идиотов.
И ушел. Мы оформили второго, помазали и отпустили.
Проходит чуть больше получаса. Картина повторяется.
— Да ну нахрен, быть не может, кого еще-то вы в три часа ночи нашли?! – в один голос сказали мы с подругой просунувшейся в дверной проем голове.
— Понимаете, мы-то с таксистом в итоге поехали в гостиницу, он же должен меня отвезти. Подъехали, он вышел попрощаться, ну вроде как мы братья по идиотизму, а там стоял то ли портье, то ли швейцар…
Сотрудник гостиницы стоял на улице, в ожидании такси для другого гостя, который должен был ночью ехать в аэропорт, не помню, что за гостиница, но, видимо, сильно приличная по тем временам. Увидев, как они прощаются, спросил – а лампочка зачем…
И история повторилась.
— Главное он шустрый такой, — добавил стоящий позади таксист.
— Заходите уже. – пригласили мы. Командировочный, таксист и гостиничный ловкий не то портье, не то швейцар, зашли.
Пошли будит Георгича, чтобы он повторил ритуал. Тот громко и грубо выматерился, и, не отпуская лампочку из рук, разбил ее в лотке с инструментами.
— Ну вас нахрен идиотов, вы так и будете эту лампочку всем в рот пихать. Уймитесь уже. Девки, следующую сами вынимаете.
И если бы мне кто-то рассказал эту историю я бы не поверила, но после работы в травме и не такому верю, ибо специально не придумаешь то, что люди творят.
Это я все к чему. К тому, что треть травм случается по принципу – “смотри как я могу”, еще одна треть по принципу – “фигня, смотри как надо”, остальные – реально несчастные случаи.
На самом деле, я не знаю правильного выхода из этой ситуации. Несмотря на анекдотичность таких вещей, их последствия весьма и весьма плачевны. Травмы челюстных суставов мучительно и трудно оперируются, а главное – дорого оперируется. И одна глупая бравада может икаться всю оставшуюся жизнь.
Каждый раз, когда по пути мы с коллегами смотрим на людей, перебегающих дорогу, я думаю о Ксюше и годах, потраченных на то, чтобы она элементарно могла сказать, что ей холодно или плохо. Годы. Тот человек, который решил, что он имеет право сесть пьяным за руль, не имеет право рассуждать о том, что с ним-то точно ничего не будет, его-то точно пронесет.
Его пронесло, он отсидел два года и вышел, а когда Ксюша выйдет и пойдет жить свою лучшую, да хоть какую-то, но свою жизнь, ту, где у нее есть выбор и независимость от других, мы не знаем. И никто не знает.
Каждый раз, когда вы хотите поразить своей удалью барышню или молодого человека, когда вы хотите произвести впечатление или утереть нос, подумайте, а оно того стоит? Стоят ли две минуты бравады десятилетий спастики, боли, немощи. Стоят ли две минуты успеха того, на что мы обрекаем свои семьи?
К травмам и разного рода калечащим во всех смыслах ситуациям приводят не только разного рода выпендрежи, но и “переболел на ногах”, “да на мне такая ответственность, когда мне болеть” и прочие крайности. Никакая работа не будет с вами сидеть ночи напролет, даже самые дружественные коллеги рано или поздно уйдут жить свою жизнь. Даже самые близкие люди однажды могу просто сломаться.
И вам очень повезет, если найдутся такие городские сумасшедшие, как мы, или если у вас безлимитный бюджет. Но жизнь не однозначна, иногда и деньги ничего не решают.