Сегодня будет особенная история, история про подопечных с психиатрическими заболеваниями, вернее про то, как здоровый человек может стать психиатрически больным, все знают, как часто ошибаются в диагностике, никого не надо приглашать поругать современную психиатрию.  И еще один раз вернее… вернее про то что можно вернуться с той стороны. Про то как легко улететь на ту сторону и про то что с той стороны можно вернуться.

К нам в офис приехала молодая женщина, без звонка, без предупреждения, на удачу. Выхожу гулять с собаками стоит у двери раздраженная:

— А я стучу, стучу…

— Ой, нам бестолку стучать, мы не слышим, — отвечаю извиняясь, — мы на втором этаже.

— Ну вы бы звонок повесили. – Эдак с наездом и раздражением советует дама.

— А мы вот не повесили, ленивые очень. – Поддразниваю её. Ну не объяснять же ей сейчас что звонок срезали, потому что народ пивка в Дикси купит и бежит писать за угол, а за углом Дикси наша дверь, они пьють-ссуть-и-звонють, а мы бегаем как умалишенные — Что Вы от нас хотели?

— Ну вот мне нужна ваша сотрудница из Самары.

— Даааа? А зачем она Вам?

— Мне посоветовали к ней обратиться у нас в области.

— Да что Вы, кто посоветовал? – Стало интересно.

— Какая разница? – Раздражения не убавилось.

— Пожалуй, что никакой. Так что Вы хотели?

— Поговорить хотела, проконсультироваться. – И смотрит на меня как на кучу мусора, видимо думая, как меня обойти, меня и собаку. Собственно, я и выгляжу как куча мусора, ну, а кто красиво одевается гулять с собакой в слякоть. У меня в офисе и костюмчик был специальный, парадно-выходной для этого.

— Так, о чем поговорить хотели?

— Ну какая Вам разница, я с ней поговорить хотела, а не с выгульщиком собак. – Прям злиться женщина.

— Хорошо, пойдемте.

Провожаю её в кабинет на первом этаже. Предлагаю повесить пальто, присесть и подождать.

Понедельник, день не тренировочный, в офисе тишина, все заняты своими делами. Отдаю собаку коллеге иду переодеваться в приличную тётку. Быстро мазнув физиономию иду общаться.

— Здравствуйте, меня зовут Светлана Александровна, я из Москвы, но моя фамилия Самара. – Протягиваю руку. – Что же Вы от меня хотели и кто Вас к нам отправил?

— Ой, как не удобно вышло…- засуетилась, раздражение спало, но все равно нервная и натянутая.

— Меня к Вам направила моя знакомая, она работа в Штатах, там познакомилась с женщиной, которая знакома с балериной, которой Вы помогли попасть в какой-то центр тут у нас в России. Она мне сказала – ты попробуй найти их, все равно в Москву едешь, может помогут или направят куда. – Вот я вас по названию нашла.

— Хорошо. Так что Вы хотели?

— Да тут понимаешь такая история, я не знаю …- замялась, — понимаете у меня дочка …- опять мнется, — ну, она не просто так… — она, как бы сказать… — ей 10 лет…- вертит пуговку. И вот так минут 5 мурыжит и себя и меня.

Резко встаю, иду к двери, захлопываю её, со словами:

— Не буду Вас мучить. Я закрываю дверь на ключ, чтобы никто не вошел, у нас сегодня выходной, в офисе три человека, и они надолго заняты на втором этаже. Кроме того, у нас не принято влезать в разговоры, так что нас никто не побеспокоит и не услышит. – Слегка нависаю над ней, чтобы дать понять, что не надо со мной спорить и пытаться сохранять лицо. — Говорите в лоб, как есть. Чем дольше будете настраиваться, тем хуже выйдет. У меня много времени. Времени у меня в обрез, но было понятно, что натянуто так, что лопнет от малейшего прикосновения. — Рубите сами, я буду делать это долго и больно.

— У моей дочери шизофрения. – И потекли ручьи, и затряслась, и заходила. Упала на стол, зарыдала. Трясло ещё минут десять, без звука, тихо слезы лились молча, как будто стекая внутрь её самой.

Сижу молчу. Утешать нет смысла, будет только хуже, все равно что дуть на огонь. Прорыдалась. Стала рассказывать:

— У нас два года назад начались проблемы. Срывы, истерики, а потом апатия, потом опять радости, восторг от всего, а потом срывы, истерики и следом апатия. И так по кругу, все хуже и хуже. А однажды я прихожу домой, а она с кем-то разговаривает. Я думала с бабушкой, заглядываю в комнату, бабушки нет. Спрашиваю – что ты тут сама с собой болтаешь? Где бабушка? Говорит бабушки нет, нет никаких бабушек, потому что она пушистое одеяльце, а у одеяльцев не бывает бабушек. – Я отмахнулась, думала дурака валяет. Сказала, чтобы заканчивала и пошла переодеваться. Бабушка пришла, она выходила в магазин, и вроде все нормально. Но потом такие вещи стали повторятся, сначала раз в несколько дней, потом несколько раз в день. А потом она стала просто зависать и с кем-то разговаривать или рассказывать какие-то бредни, которых никогда не было.

— А что школьный психолог? – Я удивилась, девочка ходит в школу, что психолог не замечает проблему.

— Да ничего, говорит – девочка творческая, фантазия богатая, просто построже. – Ну я построже, а она в какой-то момент легла и перестала вставать, что мы только не делали. Она либо спит, либо кричит чтобы все сдохли и оставили её тоже сдохнуть, потому что она тварь, она всех подвела и всем сделала плохо, а что она сделал не говорит. Мы пошли к психиатру, и её сразу положили в психиатрию…

— И Вы не возражали?

— Да я сама как с ума сошла, я не понимала, что делать, я не знала куда бежать. Я как услышала, как доктор в коридоре говорит – редкий случай, детская шизофрения, у меня все отнялось. – Опять потекли слезы.

— Вы не оправдывайтесь, я просто уточняю, у меня бы тоже все отнялось.

 — Дочка пролежала чуть больше месяца, я каждый день к ней ходила, ей начали делать уколы, и она стала постепенно, как овощ, как пушистое одеяльце, сидит молчит полуулыбка, взгляд пустой. – Совсем женщина сникла, от её резкости ничего не осталось. Люди сильные, как правило спокойны, люди резкие, надменные, ведущие себя с вызовом, как правило защищаются. Она устала защищаться, у нее сейчас не было сил.

— А что кололи?

— До сих пор колют, галоперидол, этот, как же, ммм — деканоат.

— Да ладно…

В общем мы говорили очень долго. Совсем не потому что я прям психиатр опытный. Я вообще не психиатр, но женщине надо было выговориться. Когда она уехала в гостиницу, мне уже совсем не было смысла ехать домой, пришлось спать в офисе, хорошо там две ванны, ну кто у нас был или читает, те в курсе. 

Мы договорились что я помогу ей с дочкой попасть к хорошему доктору. Пусть шизофрения, она готова принять, но то что ребенок в овощном состоянии, вообще не разговаривает, ничем не интересуется, ко всему безразличен, просто живой труп она не может принять.

— Ведь, наверное, можно что-то сделать? Хотя бы попробовать. – Она и не смотрела на меня, она не верила ни себе, ни мне, не было в глазах надежды, не было совсем. Вероятно, она и к нам приехала потому что знакомая надавила, приехала чтобы сказать потом – Ну была у твоей Самары и что, и ничего!

И хочет, и не верит, выдохлась. Дочка все время дома, с бабушкой, она вкалывает, не потому что плохо живут, а потому что не знает, что еще сделать, завелась думала заработать все деньги и вылечить дочь, но никуда не достучалась и за два года и надломилась.

Трое суток я жила в офисе, читала, звонила, курила, пила кофе, звонила, курила, читала, пила кофе…

Я наконец решила куда направить недавнюю гостью с дочкой. Теперь я могу написать – ну естественно я направила их в НЦПЗ. Мы записали их, привезли, оплатили прием. Девочку опять госпитализировали. Мягко, спокойно госпитализировали. На мамин вопрос:

— Это шизофрения?

Доктор ответила:

— Что Вы, я пока не знаю. Во-первых, шизофрению нельзя вот так сходу поставить, во-вторых сейчас это галоперидол, но мы будем тихонечко снижать дозу, наблюдать.

Снижали, наблюдали, опять снижали, опять наблюдали и опять снижали, и наблюдали. Потом меняли, опять наблюдали…

После третьего посещения, а мама приезжала по субботам и оставалась в Москве до воскресенья мы перестали сопровождать её, она начала справляться и оживать. И вот еще через три недели звонит наша Гостья, совершенно довольная, говорит, что проведала, и смеётся.

Спрашиваю, как дочка, что-нибудь нужно:

— Все хорошо, мы в Макдоналдсе. — А ее прям разрывает от восторга.

— Отлично, ну я рада. — Ну и вот что, подумала я, ну что там в Макдачке такого что восторгает…

— Вы не понимаете, мы В МАКДОНАЛДСЕ!!!

А я и не понимаю, и я зависла…

— Мы в МАКДОНАЛДСЕ, она сама захотела в Макдоналдс и нас отпустили. Вы тошлько представьте мы гуляем по Москве, и мы пошли в Макдоналдс. Всего на два часа, но мы разговариваем. Понимаете?

И я таки допетрила своими замусоренными мозгами что они и правда гуляют по Москве и что они в Макдоналдсе!!!

Итог подведу быстро и сухо:

— Гостья и её дочка остались без шизофрении, уже три года она лечит девочку от последствий неправильного применения галоперидола. Трудно, но успешно – девочка уже второй год учится в обычной школе на надомном, к сожалению девочка отстает на три года от программы, но она постепенно наверстает, но даже если закончит школу на пару лет позже ничего страшного не случиться,

— за все время работы у нас ежегодно бывает два-три случая, то есть уже более 20 ошибочных психиатрических диагнозов,

— были и более дикие случаи, были и более яркие, и интересные, но только этот мне разрешили описать, хотя все кроме одного получили свой хеппи энд. Только в одном случае мама сказала — Вот он лежит и пусть лежит. И мы ничего не смогли сделать.

Писать о таких подопечных мы не имеем права, никакого. Вот и не пишем. Но ежегодно у нас приходится изыскивать и вырывать из работы от 70 000 до 200 000 рублей на то чтобы помогать в таких случаях. С одной стороны, это не наш профиль, но с другой 100% наш – это люди, попавшие в тупик, из которого прямого выхода нет, а значит это профиль все-таки наш.