Сегодня об одной семье.

Мама, красивая какой-то жгучей, дикой красотой, высокая, стройная, невероятно рыжая и зеленоглазая, прям Булгаковская ведьма. Папа еще выше мамы, красив, обаятелен, строг, чествуется осанка военного, такой и вальс легко и стену голыми руками прошибить не проблема. С детьми оба внимательны, терпеливы. Дети тоже очень миленькие, девочка рыженькая лет восьми, мальчик лет пяти, русый в отца, но у мальчика эпилепсия и аутизм.

Первая мысль – ах, какие молодцы родители, так с ребёнком, правильно общаются, такие прям умники, столько терпения. Но это первые мысли, потом присматриваешься и видишь, что – отец пытается прибить маму взглядом к полу, что в моменты, когда он не говорит или смотрит на маму губы у него, сжимаются в жесткую линию, у мамы улыбается, но взгляд встревоженный, все делает так аккуратно, как ювелир, ни одного лишнего жеста или движения. Дети вроде бы как дети, дочка обычный ребенок в меру любопытный, в меру шебутной, но все время оглядывается на маму, ловит её взгляд. А сын просто ребенок аутист, все время крутил игрушку, монотонно ровно крутил куклу человека паука.

 Они приехали чтобы попробовать сына вовлечь в спорт, 5 лет надо готовиться к школе, а он размазня и врачи настаивали на спорте.

— Хотя мы понимаем — ну какой ему спорт. – Закончил вводную лекцию папа. И он прям вот очень как-то удивился, и так весь еще больше выпрямился от удивления, когда я ему ответила:

— Вот ему-то как раз и нужен спорт.

Мы очень долго беседовали, вернее папа беседовал, мама как боевая подруга периодически вынимала из папки бумаги подтверждая папины слова. В итоге у ребенка эпиприступы с рождения, а к двум годам стало понятно, что еще и аутизм. Причем как положено ребенок, к моменту нашей встречи ел кучу препаратов. Из их рассказа я поняла, что у ребенка эпиприступ был один в роддоме, препаратов назначили море и они так и пьют их ничего не меняя, только увеличивая дозировку по возрасту и весу. Ребенок не говорит и ему впечатали аутизм.

Когда я смотрела на малыша, мне казалось, что это вообще не аутизм, а просто следствие того что он сидит на противосудорожных, и они его вот так тормозят.

В общем договорились о расписании тренировок, папа оказался в прошлом альпинистом, поэтому на скалолазание согласился. Мы предложили заниматься не одному сыну, а всей семье. Они согласились, потому что ездили очень издалека, и сидеть второем два часа тупо скучно, а делать у нас особо нечего либо заниматься, либо сидеть скучать.

Дело пошло и достаточно хорошо. Папа блистал на скалодроме и знаем техники безопасности, и профессионального сленга, и ловкостью. Мама послушно сидела на диванчике, дожидаясь своей очереди, дочь сразу схватила суть, тем более что в школе она уже занималась акробатикой.

И вот все бы ничего, но поведение отца начало меня бесить, не просто не нравиться, а прям раздражать до скрежета зубов. Вот вроде он ничего не делал, такого уж эдакого, но он постоянно всех унижал, он делал замечания вроде деликатно и снисходительно, но как-то натянуто и со вздохом, типа как вечным неудачникам. Он вот такой весь получался весь в белом, а они недотепы и как он их вот таких терпит – ну только из его великого милосердия. И надо сказать в глазах мамы читалась какая-то и обреченность, и загнанность и благодарность одновременно.

Мы рискнули провести такой малюсенький психологический эксперимент – тренер сделал вид что защемил палец и попросил Папу встать на страховку, папа то на минуточку серьезный альпинист. И папа согласился. И вот тут началось!!!

Бедная мама, а была ее очередь лазать, тряслась на стенке как осиновый лист, лазавшая до этого вполне прилично она вцеплялась в зацепы намертво. Спускаться на страховке она не смогла, спустилась по зацепкам. Пришла очередь папы лезть на стену, а маме мы предложили постраховать, она это умела и делала не раз. И отец встал у стены и замер. Постояв немного «помылив» пальцы магнезией, она вдруг отказался лезть:

— Нет, я в другой раз! –Сказал он весьма решительно.

— При одном условии. – Ответил тренер, — На следующую тренировку мы пригласим наших психолога и психиатра, и вы оба очень честно с ним поговорите. В противном случае нам нечем вам больше помочь.

Согласились, сами испугались того что произошло. А произошло то что они увидели своими глазами, своими телами, каждой своей клеточкой насколько они друг другу не доверяют. Страховка — это доверие. Люди на скалодромах легко доверяют инструкторам, но тут муж и жена не смогли доверять друг другу, хотя, казалось бы, он альпинист, они оба за метр восемьдесят им с нашего маленького скалодрома еще надо умудриться упасть, это будет скорее спрыгнуть. И вот нате вам.

Пригласили психиатра, ох какой у нас крутой тогда был психиатр.

Я конечно не буду рассказывать, о чем говорили психолог и психиатр, лишь скажу, что психиатр был нужен для того чтобы подтвердить сомнения в наличии аутизма, и он это сделал.

Очень большого труда стоило уговорить их невролога попробовать снижать мальчишке дозировку конвулексо-депакино-кепрового коктейля, там еще вишенкой было четвертое лекарство, но со временем забылось название. Стали снижать, заниматься, и добавлять травки. Стал повеселей, но мама с папой стали приезжать порознь. Тогда наш психолог вел приехать вместе:

— Вы мне нужны оба вот по какому делу – перебейте всю посуду, побейте друг друга, сожгите дом, он вам все равно не нужен, но разберитесь в своих отношениях. Идите к семейному психологу, идите в церковь, идите к друзьям, идите куда вам только покажется правильным, но решите проблему – вы сыну нужны оба, не по расписанию, не по договоренности, вы нужны ему оба, каждый день, каждую минуту. Вы нужны ему счастливыми и эмоционально доступными. Вы не доверяете друг другу, но ваши дети нуждаются в том, чтобы доверять вам, а они не могут, они все видят и всё чувствуют.

Сейчас я утрирую, потому что не помню точно то ли «сожгите дом», толи «вам нужно начать разговаривать об этом», ну как-то так… Суть в том, что они оба любили сына и хотели ему лучшего, но папа сделавший очень крутую карьеру, и мама всё время старавшаяся соответствовать они всегда были закрыты для него. Мать любила и урывками, потому что папа сказал, что эти сантименты лишнее, потому что дисциплина, потому что чтобы в жизни чего-то добиться надо соответствовать! Зачем соответствовать и чему? Папиным представлениям о мире, о жене, о детях. А все что не соответствовало он давил, морально давил, уничтожая снисходительно-ласково, но так что рядом дышать было невозможно.

Мама из такой же семьи где папа деспот, вышедшая рано замуж за него, юного лейтенанта, покочевала с ним по гарнизонам, работы никогда не было, образование пришлось бросить, потом дети, потом его перевели в Москву. Она всегда была его тенью.

Они приезжали всей семьей, чувствовалось что что-то происходит, потому что парнишка менялся, он стал иногда смотреть на папу, он стал садиться рядом с мамой и прислоняться к ней, он стал что-то напевать голове, потому что казалось, что он покачивает ею в такт, он стал брать игрушки с полок и рассматривать. Он сильно менялся, но чуда не произошло, хотя и родители, и невролог радовались, родители тому что с ребёнком стал появляться контакт, а невролог тому что снижение дозировки не привело ни к чему страшному.

Почти семь месяцев ушло на то, чтобы отказаться от препаратов. На ЭЭГ оказалась чистая картина.

Почему мы пошли на то что бы уговаривать невролога отменять лекарства – потому что у мальчишки было 5 лет стойкой ремиссии, 5 лет больше не было ни одного приступа. И те два ЭЭГ что они делали раньше были чистыми. Зачем ребенка пичкали таблетками) Не знаем, почему никто не отменил? Знаем – а зачем, родители верят доктору, доктор предыдущему доктору, написано эпилепсия, значит эпилепсия, и нечего выдумывать, нет приступов и прекрасно, радуйте родители.

На последней тренировке, а надо сказать они проходили своеобразно мама с папой лазали наперегонки, дочка тоже, а вот чтобы загнать на стену сына мы сажали человека-паука почти под потолок, и он к нему стремился…Но надо сказать ни разу не долез. А без человека-паука вообще не лазал.

И вот лезет наш герой за своей куклой и вдруг во всю глотку как заорет на тренера:

— Потяни меня, ну подтяни жа!!!

И папа, и тренер сели на пол. Что потом творилось в «Метелице»… на бедного пацана все боялись дышать. Мальчишка же бубнил, картаво, коряво, но, когда его спустили вниз он продолжал лепетать.

Сейчас парень учиться в 6 классе, в общеобразовательной школе. Родители очень сплотились, мы им предложили общего врага, против которого можно бороться только, сплотившись – школа. Они долго бились за надомное, против коррекционной школы, они справились.

А мальчишка говорит, учится и живет дальше, выбравшись из всего этого компота. А вообще те кто бывает у нас на Фестивале, знают эту семью, но я пожалуй не буду называть имени, сейчас ребята уже давно у нас не занимаются, живут своей жизнь, ездят всей семьей в горы, сын с папой уже был на Эльбрусе, покорили они вершину или нет не знаю, но это и не важно.

Таких историй у нас происходит по 2-3 в год. Два, а иногда три ребёнка уходят от нас в здоровую жизнь. Это титанический труд, но оно того стоит, это самая лучшая награда.

С вашей помощью мы сможем сделать больше.