Ее океаны, пустыни, вулканы
Я кручу глобус. Мелькают яркие пятна планеты: Кавказ, Урал, Тянь-Шань, Алтай, Таймыр. Вглядываюсь в шар на подставке. Шуршат песками Каракумы. Дымят вулканы Ключевской сопки. Дрейфуют льды в Северном Ледовитом океане. А в Тихом, у Командорских островов, показались киты.
Каждый из нас может крутить школьный глобус и путешествовать, включая воображение. Но есть в Тольятти женщина, для которой горы, моря, острова и океаны стали не только географией, а судьбой. На многих дорогах планеты остались следы ее маленьких стоп.
Больше всего Римма Ивановна Диденко валеолог Центра медицины, труда Волжского автомобильного завода, «наследила» за Полярным кругом. В составе женской научно-спортивной экспедиции «Метелица» несколько раз была на Земле Франца Иосифа, Северной Земле и Таймыре. О женской команде лыжниц сложены легенды. Сверхдальние пробеги «Метелицы» изумляли весь мир. Радиограммы в адрес команды висели в эфире в 70-80-х годах стеной, подобно Северному сиянию.
Один из своих походов «Метелица» посвятила Международному году женщины. Отмечался он, напомним, в 1975 году. Лыжницы выбрали самый «женский» участок Арктики. Они совершили труднейший переход по Таймыру. Прошли на лыжах 500 км от бухты Марии Прончищевой (море Лаптевых) через мыс 8 Марта до залива Терезы Клавенес (у мыса Челюскин). У тебя, читатель, еще будет возможность познакомиться с дневниковыми записями Р.И. Диденко, которые она вела в этой и других экспедициях. Ею пройдено много дорог не только с командой «Метелица». Римма Ивановна поднималась на Ключевскую сопку, прошла пешком 1,5 тыс. км по двум великим пустыням Каракум и Кызылкум, стояла на берегу трех океанов — Тихого, Атлантического и Северного Ледовитого.
Много лет тому назад Римма Ивановна приехала в город на Волге из Казахстана. Ее маленькая дочь Рита морщила носик:
— Фу, какой нехороший город. Везде ветер…
— Что ты, доченька! Замечательный город. Закрою глаза — и мне кажется, что я иду по Морю Лаптевых.
Взять интервью у нашей землячки не так-то просто. Отважная полярница до последнего патрона отбивалась от автора этих строк. Ее незатейливые отговорки «Кому это надо?», «Давно это было» ставили многих братьев и сестер по перу в тупик. Уверена, о смелой, выносливой, удивительной благородной женщине должны знать как можно больше людей.
— Римма Ивановна, какими были женщины в «Метелице»?
— Удивительными, талантливыми, смелыми. Капитаном команды была Валентина Кузнецова, мастер спорта по лыжам. У Ирины Соловьевой, экс-рекордсменки по прыжкам с парашютом, на счету более 1700 прыжков. Кстати, она известна еще как дублер Валентины Терешковой, первой женщины-космонавта. Галина Рожальская — «снежный барс», мастер спорта международного класса по альпинизму, покорила все семитысячники нашей страны. К сожалению, Галя уже ушла из жизни. Валентина Шацкая одна, без ружья, дважды, в 1971 и 1972 годах, прошла тундру и вышла к Северному Ледовитому океану. Гражина Чижаускайте, мастер спорта по туризму, водила на Шпицберген мужскую группу. Татьяна Ревтова, мастер спорта по радиомногоборью, радистка экспедиции, писала замечательные песни о Севере. Мне очень нравятся эти строчки:
Я спокойно в столице весь свой век прожила
И аллеями парков довольна была.
Но однажды, вдруг, Север явился ко мне
Розовой чайкой во сне.
— Вы видели розовых чаек?
— Семь раз была за Полярным кругом, а встретить их не пришлось. Этих редких и загадочных чаек еще называют чайками Росса. Впервые их увидел Фритьоф Нансен в 1896 году на мысе Норвегия. Но я наблюдала, как при закате солнца обыкновенные чайки превращались в розовых.
— Чем же отличается женская группа от мужской?
— В походах я всегда вела дневник. Идя с «Метелицей» по Таймыру, я сделала такую запись: «У нас все, как в мужских экспедициях. Есть топор, пила, ремнабор, ракетницы, карабины. Сами чиним нарты, лыжи, ставим палатки, пилим снег, разводим примус. Единственное, чем мы отличаемся от мужской группы — это дружно боимся медведя». И все-таки, мы оставались женщинами. Брали на всех одни бигуди, один флакон французских духов. Прятали «дамский набор» от строгой Гражины Чижаускайте. Однажды на острове Рудольфа она чуть дар речи не потеряла. Мы раскрыли рюкзаки и раз в 20-й перебирали свои вещи, раскидав их на льдине. Гражина увидела бигуди.
— Дэвушки! Как можно? Это же лишний вес!
— Да ладно тебе, Гражина. Одни на всех, — лепетали мы.
— Это возмутительно!
А на острове Диксон, в 1981 году, нас было 14 человек. И когда все девушки выпотрошили рюкзаки — среди айсбергов образовались кучи тряпок. Зина Бузятова сказала мне:
— Смотри, Римуля, здесь не хватает только швейной машинки.
Команду «Метелица» радушно встречали на всех полярных станциях. Побывали мы в гостях и на легендарном ледоколе «Красин», получившем мировую известность при спасении экспедиции Умберто Нобиле. В нашу честь стены бассейна «Красина» были разрисованы русалками.
— Хозяина Севера часто встречали?
— Почти в каждой экспедиции. Например, на Земле Франца Иосифа мы видели медведей 7 раз. Они очень красивые. Один долго стоял на скале и следил за нами. Сам кремовый, нос черный. Когда медведь сидит у лунки, он закрывает нос лапой, чтобы не отпугнуть рыбу. Умница. Однажды у нашей палатки играла медведица с медвежонком: дает ему шлепки, он кувыркается, озорует. Мы в палатке сидели, не дыша. Недели за две до нашего прихода на остров Хейса там случилась трагедия. Медведь схватил женщину и утащил ее на льдину. Другую женщину он скальпировал. На Дикси белый хозяин загрыз мужчину. На полярных станциях люди должны ходить вооруженными. А эти несчастные, видимо, пошли в лабораторию без карабина. Притупилась бдительность.
— Север суров. А какие пустыни? Что Вас поразило в Каракумах и Кызылкумах?
— Про Каракумы у туркменов есть такая поговорка: «Когда птица летит через пустыню, она теряет перья, когда человек идет через пустыню, он теряет ноги». Каракумы — значит «черные пески», т.е. страшные. Испытание жаждой ужасно. Нам рассказывали, что люди перегрызали себе вены на руках, чтобы напиться крови. Наши верблюды несли груз и питьевую воду в баках. Животных мы добыли в Казахстане. Продавцы хвалили своих двугорбых: неделю обходятся без пищи и воды. Кинешь верблюду в пасть соленое тесто — на месяц хватает. Оказалось, враки все это. Кормили верблюдов постоянно, не останавливаясь. Одев рукавицы, рвали верблюжью колючку и подавали ее животным. Где не было колючек, кормили их сахаром и гречневой кашей. Верблюд привык жить в хозяйстве, есть-пить вволю. Только вытащишь фляжку с водой, он за тобой гонится. За один раз верблюд мог выпить 15 ведер воды. А их было семь, как вы уже знаете. Требовалось достать из колодца больше сотни ведер. Однажды достали 46 ведер, а 47-ое сорвалось. Обломилась дужка.
Самый глубокий колодец Кызылкумов — Узункудук, что в переводе означает «длинный колодец». Брошенный камешек летит 9 секунд. На крик: «Кто украл хомуты?» колодец отвечает: «Ты-ы». Его глубина 140 метров. А в Каракумах есть колодцы и поглубже — в 150 и даже в 200 метров. Как их роют на такую глубину в сыпучем песке? Секрет прост. Его нам открыли чабаны: «Снизу подрывай, сруб опускается, сверху добавляй новый сруб, опять подрывай».
Наш маршрут лежал по старинной караванной тропе, от колодца к колодцу. По этому пути уже лет 30 никто до нас не ходил. Стартовали в Кзыл-Орде, а финишировали в Ашхабаде. Прошли 1500 км пешком. Об этой экспедиции в 1972 году много писала «Комсомольская правда», соб. корр. Владимир Снегирев, и газета «Ленинская Смена», корр. Эдуард Кривобоков. Руководил экспедицией Владимир Диденко, мой муж. Мы шли в ноябре-декабре. Днем — плюс 20-30 градусов, ночью — минус 7-10. К счастью, змеи зимой спали. Видели только одного скорпиона. Однажды в Кызылкумах долго не могли выйти на три колодца. На карте они есть, где-то рядом, но вместо них какие-то горы. Но гор на карте нет. Мираж! Галлюцинации! Руководитель поднялся на бархан и увидел внизу город. Это был Учкудук — Три колодца. Как в песне поется. Нас в городе очень тепло встретили. Пока мы ужинали в ресторане, верблюды из бутылок пили пиво. Их угощали местные жители.
За время этой экспедиции мы побывали в трех республиках: Казахстане, Узбекистане, Туркмении. Видели много праздников, свадеб. А женщины везде очень красивые, в сари, расшитых шелком, в старинных украшениях. Многие, утопая в песке на высоких каблуках, ходили в австрийских и итальянских туфлях.
— Больше месяца длилась экспедиция по пустыням. Не уставали от песков, от однообразия пейзажа?
— Пустыня — не безжизненная равнина. Здесь жизнь бьет ключом. Пески в пустынях разноцветные. Встречали коричневый, красный, оранжевый. Даже видели синий и фиолетовый. Встречалась настоящая саванна, покрытая густой травой, деревьями, кустарником. Входили в саксауловые рощи. Любовались песчаной акацией. Множество серых голубей летали от озерца к озерцу. Мы находили на барханах даже белые грибы. Но самое изумительное в пустыне — это солнце, которое огромным шаром утопает в песках на закате.
— Можно ли после этого удивляться еще чему-нибудь на земле?
— А Камчатка! Это же край чудес. Сказка! Там даже березы розовые. Наша экспедиция на Камчатку длилась месяц. Маршрут — спортивный, он был зарегистрирован в Алма-Атинском турбюро. Мы были в долине гейзеров, прошли гряду потухших вулканов. Вулкан Безымянный дымит красным дымом, вулкан Камень — белым, Ключевская сопка — серым. А вулкан Великан то затихал, то бил лавой через каждые 3-4 часа. Мы ступали по застывшей лаве. Черно-коричневые глыбы лавы достигали размера 9-этажного дома. В долине гейзеров — как в парной. Под ногами булькает, из боковых конусов бьют струйки пара. Знала, что пальцы в дырочки совать нельзя, но все равно совала и обжигалась. Температура почти 100 градусов. Затем мы совершили восхождение на Ключевскую сопку. Признаюсь, с тех пор я стала бояться высоты. У действующего вулкана почти 5 тыс. метров. Я стояла в облаках. Под ногами ничего не видно. Спускаться страшно. Что там за твоим шагом? Испытала животный страх, который помню до сих пор.
— Но спускаться надо было, правда, Римма Ивановна? Вас ждал Тихий океан.
— Он меня потряс. Я была уверена: то, что светлеет впереди — небо. Оказалось, это сиял океан. У меня захватило дух. Ослепительно голубой океан сливался с голубым небом. Вспомнился фильм о Пржевальском: когда он вышел к океану — загремела музыка. В моей душе бушевал оркестр. После Тихого океан Атлантический такого впечатления не произвел. Может быть оттого, что в Африку я завернула будучи в туристической поездке по Испании. В поездке! Не в экспедиции. Две большие, как говорят в Одессе, разницы.
— А Северный? Какой он, Северный Ледовитый?
— Северный Ледовитый океан ни на что не похож. Там тишина такая — сам себя не слышишь. Стоишь на берегу, а воды не видишь. Перед глазами — торосы, которые тянутся километра три. Впервые я его увидела во время экспедиции с мужской группой по Северной Земле. Мы прошли с острова Средний на мыс Арктический. Здесь самая северная точка Евразии. Итак, мы шли по глыбам застывшего льда очень долго. Наконец, показалась темная вода. Свинцовое небо над водой висело очень низко, на расстоянии 10-15 метров. Океан казался свинцовым. Был вечер. Мы бы еще долго стояли, любуясь золотистыми сполохами на горизонте, но заметили медвежьи следы на снегу и вернулись на берег. Утром, проснувшись, сразу увидели чистую воду. Припай, на котором мы еще недавно стояли, за ночь оторвало от берега и унесло в открытый океан. Наша 3-километровая прогулка была грубейшей ошибкой. Спасибо мишкам, наследили, испугали нас.
Самое печальное событие произошло в конце маршрута: мы сбились с пути. Вместо пролива Красной Армии зашли в пролив Парижской коммуны. Кончилась карта. Кончились продукты. Силы на исходе. Дней через пять начались галлюцинации. Я видела на потолке палатки крендели, торты, пирожные, чего в жизни никогда не любила. То теряя сознание, то приходя в себя я на полном серьезе думала, что съедят первой меня. Я, наверное, вкусная. Во-первых, я единственная женщина в группе, во-вторых, жена вождя… Ночью к палатке пришел белый медведь. Съели его. Вскоре нас подобрал вездеход с полярной станции и доставил на мыс Ватутина. Сидя с водителем, я часто трогала его рукой — мне кажется, или я вправду еду? На полярке нас хорошо накормили, показали кино. Знаете, какие любимые фильмы у полярников? «Белое солнце пустыни» и «Берегись автомобиля». А фильм «Иван Грозный» я смотрела на Севере раз десять!
Трудно в одной статье поведать читателям обо всех экспедициях с участием Риммы Ивановны. Несколько слов скажу о квартире удивительной женщины. Маленькие вещицы дорисуют портрет моей героини. В комнатах диковинка на диковинке. Клыки белого медведя, бивень мамонта, клыки моржа, китовый ус с острова Беринга, кусочек гейзерита с Камчатки, бомбочки застывшей лавы с Ключевской сопки, морские ежи с Тихого океана, голова морской лисички с Командорских островов, клешня гигантского краба, позвонок кита (висел в обсерватории имени Кренкеля, достался Римме Ивановне в подарок от полярников), панцирь черепахи из пустыни Каракумы, песчаная друза — оттуда же, акульи зубы, найденные в Кызылкумах (значит, на месте пустыни когда-то бушевало море). Из плетеной корзинки выглядывает крыло чистика и лапка пуночки. Ниже, на самом дне, — патроны ПСДН (патрон сигнальный дневной-ночной).
Я осторожно трогаю клыки, бивни, усы, позвонки. В семейном музее это разрешается. Но сильнее всего притягивает черно-белая фотография на стене. Маленькая женщина сидит на огромных валунах. Она в спортивной шапочке и штормовке. У ног, на песке, игольчатые шарики. Это морские ежи. Она складывает их в газетный кулек, как мандарины, купленные на базаре. За спиной счастливой женщины вздыхает Тихий океан.
Из дневников Риммы Диденко
1975 год. Таймыр.
4 мая. Вылетели из Хатанги в бухту Марии Прончищевой. Под крылом Ан-2 побежала тундра. Счастливая, смотрю в иллюминатор. Опять я на Севере. И хочется ущипнуть себя: не сон ли это? Теперь только вперед. Спим 3 часа на полярной станции и в 12 ночи выходим на маршрут.
9 мая. Вышли на остров 8 Марта. Оставили лыжную палку с запиской: «Здесь побывала группа «Метелица».
12 мая. Идём проливом Петра. Нас семь женщин.
13 мая. Идем в основном ночью, лучше скользят лыжи и нарты, а днем теплее спать. Меня преследуют слуховые галлюцинации. Откуда-то справа доносится то мужской крик, то лай собаки, то шелест кукурузного поля.
15 мая. На острове Андрея о нас уже знали. «Откуда?» — «С мыса Челюскин нам передали радиограмму: ПО АРКТИКЕ ГУЛЯЮТ ЖЕНЩИНЫ». Удачная шутка!
16 мая. По застругам трудно идти на лыжах. На талии каждой из нас — широкий пояс, к нему пристегнуты нарты. От дерганья колет в животе, болят бока. По торосам так тянем нарты, что из-под ногтей выступает кровь.
17 мая. Ночь спим неспокойно. Холодно. Дует сильный ветер, рвет палатку. Кажется, под нами трещит лед, но это оседает снег. Вернемся домой, трудности забудутся. Останутся в памяти места, овеянные легендами: остров Псов, мыс Крестовый, залив Фаддея.
20 мая. Идет мокрый снег. Видимость 200 метров. Увидели баклана, попавшего в капкан. Белоснежный, с серо-сизыми крыльями, с крючковатым клювом. Топором открыли капкан. Баклан заковылял по снегу. На ниточке, в пуху, висела сломанная нога. Потом он взмыл в небо.
23 мая. Видимость хорошая. Слева — залив Терезы Клавенес. В этом году исполняется 100 лет со дня ее рождения.
24 мая. Стоим на мысе Юрия Гагарина. Очень приятно, что в нашей группе Ирина Соловьева, лично знавшая первого космонавта.
24 мая. Стоим на мысе Юрия Гагарина. Очень приятно, что в нашей группе Ирина Соловьева, лично знавшая первого космонавта.
26 мая. Маршрут кончается. Впереди 45-50 км до мыса, Челюскин. Над нами кружат бакланы. Добрались до домика Папанина. 3десь книга памятных записей. Оставляем и мы свою. После 500 км труднейшего маршрута «Метелица» имеет на это право.
1977 год. Земля Франца-Иосифа.
8 мая. Почти сто лет назад Ф. Нансен писал: «Давно грезилась нам эта земля, и теперь она явилась перед нами, как видение, как волшебная страна». Наконец, мы, команда «Метелица», на ЗФИ! Идем заливом Матусевича. Наш маршрут начался с острова Греэм-Белл и завершится на острове Хейса. Предстоит пройти 250 км на лыжах.
11 мая. Мы вошли в пролив Вандербильдт. Справа тянется вертикальный сброс ледника острова Ла-Ронсьер. Рядом с ледником — медвежьи следы. Долго укладываюсь спать. Мне почему-то, как самой маленькой, все -время негде спать. Пытаюсь уснуть, с головой зарываюсь в пуховей спальный мешок. В голову лезут ужасно глупые мысли: «Вдруг под нами подтает лед, и мы вместе с палаткой ухнем в полынью?»
18 мая. Сегодня Таня Ревтова, радистка экспедиции «Метелица», в 5-й раз вышла на связь. Связь с Москвой идет через о. Рудольфа и о. Диксон. У нас отличная коротковолновая рация «Оптимист», собранная в лаборатории, журнала «Радио». Танин позывной на маршруте UЖACW.
19 мая. Идем вдоль острова Грили. Ночь солнечная. Небо яркое от красок. Справа и за спиной остается сверкающий длинный ледник Пайера. Впереди ледник Циглера. Держим курс на скалу Угольные Копи. Часто на маршруте, окидывая взглядом ледяные купола и скалы, мысленно говорю себе: «Черт побери! И все-таки я здесь! На Земле, откуда стартовала к Северному полюсу экспедиция Георгия Седова!»
1979 год. И снова Земля Франца-Иосифа
9 мая. «Метелице» предстоит пройти 400 км на лыжах с острова Рудольфа до острова Хейса. Мы в бухте Теплиц. Перебираем снаряжение. Выходить нельзя. Видимости никакой.
10 мая. Ослепительное солнце. Стартуем.
11 мая. Впереди — Земля Карла Александра. Лед цветной: серый, голубой, белый. Мозаика необыкновенной красоты. Девчонки в своих ярких пуховиках и брюках, словно цветы на льду. Место для ночевки выбрали под айсбергом. Неудачное решение, надо признать. Лед вокруг него с трещинами. Временами раздается глухой, мощный, зловещий звук. Это трещит айсберг Ничего удивительного. Идет подвижка льдов. Открытая вода рядом, в км 8-10 от нас. На душе тревожно. Пишу и думаю: «А может не спать сегодня вообще? Подежурить на всякий случай?». Одним словом, я трусиха и паникер. А первого медведя мы уже сегодня видели. Он подошел близко, метров на 200. Я легла с карабином на снег, положив его на нарты. С упора легче стрелять. Карабин тяжеленный, доисторический, 4-зарядный, выпуска 1941 года. Таня выстрелила из ракетницы и медведь убежал.
12 мая. Идем вдоль земли Карла Александра. Прошли мало, а устали, как черти. Устраиваемся на ночевку. Девчонки громко переговариваются, обсуждая полученные радиограммы, а я уловила странный звук, похожий на волчий вой. Прошу их помолчать. Они: «Вечно, Римуля, тебе что-то мерещится». Начинаю злиться, что мне не верят. А слух у меня тонкий. Наконец, и Чижаускайте уловила вой. Выбираемся с ней из палатки. Самое странное то, что Гражина слышит вой с моря, а я — из-за скал. Потом мы обе услышали его подо льдом у палатки. Что это — ветер, крик птицы, вопль раненого медведя? Гражина высказала предположение, которое меня очень удивило, до которого я бы сама никогда не додумалась. Звук издает подводная лодка. Возвращаемся в палатку и говорим, что это ветер. Девчонки напряженно сидят в мешках, не ложатся. Зиночка Бузятова не выдерживает: «Чего боитесь? Знали, куда шли!» Молодчина. Пристыдила нас. Как и все, кладу под голову нож. На тот случай, если оторвет льдину и понесет в море. Можно будет разрезать палатку и выскочить наружу. При условии, если будет куда выскакивать.
14 мая. Не дойдя 2 км до мыса Норвегия, поставили палатки. Налегке, без лыж отправились на мыс. Не осталось ли следов от экспедиции на «Фраме» под руководством Ф. Нансена? В конце XIX в. он соорудил на мысе хижину из камней и моржовых шкур и провел в ней десять долгих зимних месяцев. Мы ничего не нашли. Какая наивность. Ведь прошло почти сто лет!
15 мая. До мыса Фишера тяжело шли по соленому снегу.
19 мая. Десятый день на маршруте. В 12 часов подошли к полярной станции острова Хейса. Нас увидели издалека. Навстречу ехали люди на вездеходах и мотоциклах. Вверх взлетали ракеты. Поход окончен. На камбузе — настоящая окрошка. На острове, затерянном в Северном Ледовитом океане, сняты первые огурцы. Для «Метелицы». У входа в столовую плакат: «Милая «Метелица»! Мы любим тебя. Поздравляем с успешным завершением экспедиции. Работники обсерватории им. Кренкеля». И 75 подписей.
Первый валеолог ВАЗа
… Та далекая ночь, проведенная в Красноярском аэропорту, перевернула всю ее жизнь. Она только что защитила диплом (прощай, заочный Томский политех!) и летела домой, в Усть-Каменогорск, где работала инженером-конструктором на заводе приборов пневмоавтоматики. Транзитный рейс оказался символическим: откуда ни возьмись появилось новое направление в ее судьбе.
— В аэропорту я встретила одну знакомую, — вспоминает Римма Ивановна, — которая сказала: «В Тольятти огромный завод построен. Надо ехать!» Мы проговорили с ней всю ночь. Тольятти! ВАЗ! Ни о чем другом я уже не могла думать.
Так, в 1978 году Римма Ивановна приехала на ВАЗ. В ее «дамский набор» входили звания: мастер спорта, член сборной страны женской команды «Метелица». Звания-званиями, а волновалась на всю катушку перед встречей с Кацурой П.М., заместителем генерального директора по экономике и планированию. Сумел-таки Петр Макарович за 15 минут рассмотреть в собеседнице главное, поднял при ней телефонную трубку:
— Отдел условий труда? Принимайте нового начальника бюро физкультурно-оздоровительной работы! Обратился к ней с улыбкой:
-Так Вы говорите, что завод потрясающий, а физкультурно-оздоровительную работу надо в корне менять? Вот и меняйте на здоровье.
Спросите тех, кто считает себя вазовцем более 20 лет, помнят ли они группы здоровья? А походы выходного дня? А семейный туризм? Как не помнить, если в те годы почти все поголовно стали прыгать, бегать, плавать. Одни после работы спешили на стадион, другие на лыжню, третьи на корт. Это был физкультурно-оздоровительный ренессанс ВАЗа. Признаюсь, более романтичного бега по зеленой дорожке стадиона «Торпедо» при свете прожекторов, при тихо падающем снеге в моей жизни не было. Он волнует до сих пор, хотя прошло более 15 лет. Накроет ли вазовцев когда-нибудь еще одна мощная физкультурно-оздоровительная волна? С удовольствием бы в ней побарахталась!
Возглавив бюро, Римма Ивановна решила не отставать от своих подчиненных дипломированных специалистов и поступила в аспирантуру Всесоюзного научно-исследовательского института физической культуры в г. Москве. По-прежнему держала связь с командой «Метелица». Еще дважды, уже работая на ВАЗе, в 1979 и в 1981 годах, она побывала в экспедиции на Земле Франца-Иосифа.
По праву неоценимым называют ее вклад в разработку программы «Охрана здоровья персонала АО «АВТОВАЗ» на 1996-2000 гг.» Подводя итоги, Римма Ивановна анализирует выполненные мероприятия, готовит материалы для новой программы по медицинскому обеспечению и развитию Центра медицины труда на 2001-2005 гг. А какой изумительный стандарт получился при ее участии! В Стандарте предприятия СТП 37.101.9743-98 отражен ценнейший медицинский опыт Волжского автозавода. Стандарт универсально подходит для внедрения на любом предприятии страны.
На его основе получено авторское свидетельство на рукопись книги «Организация медицинского обеспечения на примере АО «АВТОВАЗ». Соавторами выступили: академик Измеров Н.Ф., директор Института медицины труда, и Тарасова Л.А., главный профпатолог России. Высший балл! Вот оценка вклада Р.И. Диденко в этот труд. Не так давно, совместно с отделом условий труда, Римма Ивановна разработала еще одну концепцию — «Профилактика общих и профессиональных заболеваний работающих в цехах ВАЗа». Она уверенно держится на гребне новых веяний в медицине. Побывала на одном из последних семинаров в Санкт-Петербургском национальном институте здоровья. Семинар «Качество жизни и здоровье» — лишь добавил брожения в ее деятельности.
Римма Ивановна — создатель клуба здорового образа жизни «Медик» ЦМТ ВАЗа и бессменный его председатель. Она лихо бегает на лыжах. В ее комнате — шведская стенка, у зеркала на полу не скучают гантели. Не думайте, что эта женщина состоит из стальных мускулов и никогда не болеет. Лучшее средство от недугов — кроссовки, считает она, и выбегает из дома в 5 утра нарезать круги по сладко спящему кварталу. Задолго до начала рабочего дня ее резиновая шапочка мелькает на водной дорожке бассейна «Олимп».
А теперь скажите, кому, как не Римме Ивановне Диденко быть первым валеологом на ВАЗе? Кандидатура идеальная. Недавно эта должность введена в штат Центра медицины труда, который всегда отличался прогрессивным мышлением (кроме ВАЗа, утверждают медики, ни одно промышленное предприятие страны не имеет валеологической службы).
Еще пахнет свежей типографской краской книга «Во благо здоровья трудящихся». Она посвящена Центру медицины труда Волжского автозавода и прекрасно отпечатана в типографии Издательского дома «Агни», г. Самара. Путь от рукописи до сигнального экземпляра длился более двух лет. С остановками на грани срыва, с напряженными фотосъемками и поиском актуальных тем. С упорством, несгибаемой волей Римма Ивановна, как одна из авторов, вела книгу. Надо как-нибудь спросить ее: «Где было труднее? На страницах книги или на торосах Арктики?»
Раиса Киселева,
журнал «Самарская Лука.»